Максим Прокофьев: Мархаеву и Ройзману можно помочь пройти муниципальный фильтр
Похоже, не все подписи депутатов, отданные их соперникам, были собраны чисто.
Заставить региональные власти разблокировать доступ сильным конкурентам к губернаторским выборам трудно, но не невозможно. Так считает эксперт Центра ПРИСП, электоральный юрист Максим Прокофьев.
– Максим Анатольевич, муниципальный фильтр придумывался вроде бы для того, чтобы заставить политические партии активней работать на местах, внизу. Так ли уж он плох?
– Чтобы понять глубинную природу муниципального фильтра и всю абсурдность существующей модели, нам нужно ответить на несколько вопросов. Вопрос первый: кто такой депутат? Вопрос второй: когда депутат принимает решение отдать свою подпись, это решение чье? Его собственное? Избирателей? Или тех, кто над ним стоит? И, наконец, третий вопрос: сколько может быть кандидатов на должность губернатора? Давай начнем с последнего.
– Ну, исходя из региональных законов, которые почти везде запрещают самовыдвижение на пост губернатора, теоретически кандидатов может быть столько, сколько существует зарегистрированных партий.
– Абсолютно правильно. Только вот незадача – возьмем, к примеру, дорогой нашему сердцу Севастополь. На сегодня там порядка 120 муниципальных депутатов. Каждый кандидат в губернаторы должен представить не менее 10 процентов подписей. Путем несложных арифметических действий мы приходим к тому, что количество кандидатов на должность руководителя исполнительной власти Севастополя не может превышать девяти человек, учитывая, что каждый еще соберет запасную подпись. Следовательно, в выборах главы Севастополя могут принимать участие только девять партий. Ни о каком участии в выборах других политических партий не может быть и речи. Это еще почему? В других регионах ситуация чуть-чуть проще: где-то надо собрать пять процентов, где-то семь. Но в любом случае это объективное ограничение конкуренции на выборах. Это во-первых.
Теперь плавно переходим ко второму вопросу. Когда депутат осуществляет свои полномочия по передаче данной подписи кому-либо, он должен руководствоваться чем? Если в идеале, то мнением избирателей, потому что депутат – это представитель народа во власти. То есть народ – это источник и носитель власти, который для ее осуществления делегирует определенные полномочия отдельно взятому депутату.
– Ну, на бумаге это действительно так.
– Это так и на бумаге, и с точки зрения здравого смысла. Я мыслю юридическими категориями: если вы выдали кому-то доверенность на совершение, например, судебных действий или вообще каких-то юридически значимых действий, то доверенное лицо уже не может перешагнуть через нее и сделать что-то, чего в ней нет, или совершать действия ранее выдачи доверенности. Тем не менее, во всех прошлых губернаторских циклах нередко создавалась абсурдная ситуация: когда до 2012 года избирался какой-то депутат, он не наделялся избирателями правом кого-то там поддерживать. То есть избиратель в момент избрания депутата не знал, что он выбирает будущего выборщика своего губернатора. Вы понимаете?
«У Мархаева есть необходимое количество подписей, но есть и проблема – несколько депутатов из тех, что давали ему подписи, честно пришли и сказали: «Слушай, а мы до этого дали подпись другому». А дали они свои подписи другому, потому что к ним пришли и сообщили, что Мархаева не будет. Просто ввели людей в заблуждение».
Допустим, в одиннадцатом году избрался представительный орган местного самоуправления. Ни о каких прямых губернаторских выборах еще не было речи. Соответственно, в момент голосования избиратель не наделял депутата правом кому-то давать подпись для прохождения муниципального фильтра, а кому-то в ней отказывать. На этом основании последние два электоральных цикла я ищу способы изменить существующую модель муниципального фильтра как основания регистрации кандидата на руководство регионом.
– Порой высокие противоборствующие стороны сами не хотят слишком сильно противоборствовать – помню, даже без фильтра зачастую оставался один реальный кандидат.
– Да, это правда, при этом у кандидатов-соперников могут быть какие-то договоренности. Я считаю, что это нормально, когда создаются конкурентные условия, а в дальнейшем эти условия размениваются. Вступать в переговоры и достигать каких-то компромиссов – право каждого кандидата, и когда это делается не через возбуждение в отношении него уголовного дела или создание сложностей в бизнесе, а через так называемые венчурные размены, то, что называется, пусть это будет. Избиратели сами решат, как на это реагировать в будущем.
– Если человек обещал, а потом с кем-то договорился и «сошел с дистанции», разве это не обман избирателей?
– Возможно, но, тем не менее, все это лежит рамках правового поля, а также в плоскости личных взаимоотношений между кандидатом и его избирателями. Так вот, в данный момент все сформированные муниципалитеты избирались в условиях существующего муниципального фильтра. Кстати, можно привести пример: в марте полномочия депутатов омского горсовета, которые избирались еще до введения муниципального фильтра, вроде бы закончились, но по факту депутаты продолжают работать, потому что следующие выборы в горсовет Омска назначены на 10 сентября. Так вот, если бы в Омской области были бы еще и выборы губернатора, то избиратели Омска могли бы совершенно обоснованно задать «неудобные» вопросы своим депутатам, поскольку, извините, когда их выбирали, никакого фильтра еще не было.
– С 2012 года ровно в такой же ситуации находились многие регионы.
– Так и я об этом. На эти и им подобные истории уже несколько лет закрывают глаза: сначала, например, избирается представительный орган, потом меняют устав, а потом выясняется, что в соответствии с новым уставом представительный орган является также органом, выбирающим главу. Закон прописан так, что он позволяет делать эти финты. Чтобы понять, как работать с таким законом, с фильтром, представьте себе картину: имеется гипотетический оппозиционный кандидат, который заблаговременно подготовился к избирательной кампании и, начав работу снизу, принялся бомбардировать всех депутатов через их избирателей обращениями поддержать именно его. Как он будет убеждать людей – его проблемы, но избиратели должны надавить на своих депутатов. Вот в такой ситуации и должен находиться муниципальный депутат, так как его решение о том, кому давать свою подпись, должно быть согласовано с избирателем. И это может стать историей с гораздо большим электоральным эффектом, чем, например, праймериз «Единой России».
– Разве депутатам сейчас мало административного давления?
– И это чистая правда – административное давление есть и даже усиливается законом. В соответствии с Конституцией РФ местное самоуправление у нас является вроде бы самостоятельным, но вот опять незадача: в декабре 2016 года администрация президента выступила с законодательной инициативой. В соответствии с ней губернатор после подачи муниципальными депутатами деклараций о доходах и имуществе, в случае выявления несоответствия в этих декларациях получает право инициировать прекращение ими депутатских полномочий. Получается, что действующему губернатору или исполняющим обязанности дали в руки дубину. Я помню, что на уровне экспертного сообщества было очень много рукоплесканий по этому поводу, но фактически этот законопроект заложил мину замедленного действия под весь муниципальный фильтр.
– Это почему же?
– Потому что если где-то это «ружье» выстрелит, то это будет не только конкурентное преимущество, но еще и использование преимуществ должностного и служебного положения. Если бы в текущем электоральном цикле кто-то из тех кандидатов, которые не могут пройти муниципальный фильтр, поднял вопрос отчетности депутатов и глав, я вас уверяю, это был бы совершенно другой коленкор. Вот смотрите: со стороны губернатора инициировать прекращение полномочий депутата – это его право или его обязанность? Если губернатор узнал о несоответствиях, что он с ними будет делать дальше? И несет ли губернатор какую-то ответственность, если ничего не сделал?
– Я не знаю, я никогда не был губернатором.
– Обратите внимание, что отчетность о доходах и имуществе депутатов сдается в апреле. В апреле сдали отчетность, в мае ее проработали, а в июне пришли к депутату и сказали: «Мил человек, у тебя несоответствия. Имеются нарушения, так что ты либо с нами, либо совсем не с нами и не здесь. Ставь подпись за Петрова, а за Сидорова ни в коем случае».
– Неужели губернаторы так могут?
– Это, конечно, крайняя мера, и в реальности все делается проще, потому что с конкретно взятым депутатом, как правило, работают либо председатель совета депутатов, либо глава соответствующего муниципального образования, либо другие лица. Но в любом случае все эти лица, как правило, обладают преимуществом должностного и служебного положения.
В текущем избирательном цикле есть три территории, в которых имеется видимость конкуренции. Первая территория – это Бурятия, а там Вячеслав Михайлович Мархаев, который де-факто подписи-то собрал. У него есть необходимое количество этих подписей, но есть и проблема – несколько депутатов из тех, что давали ему подписи, честно пришли и сказали: «Слушай, а мы до этого дали подпись другому». А дали они свои подписи другому, потому что к ним пришли и сказали, что Мархаева не будет. Просто ввели людей в заблуждение. Таких двойных подписей четыре штуки. Так вот, если поднять историю Мархаева, то я как юрист вижу для себя возможность поставить вопрос о том, что при сборе подписей за оппонентов Мархаева было использовано преимущество должностного и служебного положения. Это безусловное основание для того, чтобы признавать недействительным первые подписи и делать действительными вторые. В общем, хорошая фактура для работы.
Если копнуть еще глубже и развернуть эту историю в еще более интересное русло, то использование преимуществ должностного и служебного положения является основанием для отказа в регистрации либо отмены регистрации кандидатов, которые эти преимущества использовали.
– Вот даже как!
– Ну, конечно. Я думаю, что, когда вводилась эта модель муниципального фильтра, очень многие, сталкиваясь с тем, что в законе так написано, решили, что мы никак не можем через это перешагнуть. Да можем! А если копнуть еще глубже, то обнаружится очень много нюансов. Например, давайте поговорим о том, как должно быть оплачено нотариальное действие. Конечно, из средств избирательного фонда. Всегда так и делается? В общем, есть определенный люфт, позволяющий загнать власть в ситуацию, при которой она сама придет к оппозиционному кандидату и скажет: «Забери, пожалуйста, свои подписи, только отвяжись и не поднимай волну».
Следующий конкурентная компания – это Евгений Ройзман, у которого также заблокировали этот муниципальный фильтр. Если он действительно хочет участвовать в выборах, а не ищет для себя способ красиво выйти из этой истории, то ему тоже можно помочь, так же, как и Ирине Петеляевой из Карелии. Там тоже фильтр заблокирован, но тоже не все безнадежно. Просто нужно сейчас правильно добыть сведения о том, как собирались подписи.
– Разве это простая работа?
– Это работа, безусловно, непростая. Это может быть даже не один судебный процесс, потому что в рамках избирательных споров все жалобы должны быть рассмотрены в течение 10 дней. Однако просто сам факт инициирования разбирательств уже ставит под сомнение легитимность муниципального фильтра. Что мы имеем? Мы имеем, во-первых, подписи, собранные плохо, с нарушениям основополагающих принципов избирательного процесса. Во-вторых, мы имеем категорическое нарушение равенства участников избирательного процесса, а это равенство также является одним из основополагающих принципов свободных выборов. Тут же вместо него работает другой принцип: кто первый встал, того и тапки. Что же вы торопитесь в первые два-три дня отработать муниципальные подписи? Дождитесь, когда выдвинутся все, процесс выдвижения еще не закончен.
– И все же я не понимаю – как заставить муниципального депутата сознаться в том, что он отдал свою подпись под давлением или еще как-то юридически криво?
– Очень просто: вытащить этого депутата в суд. В конкретный суд конкретно взятого депутата. Загнать его в ситуацию, когда он будет вынужден объяснять, как собирались эти подписи. Как так получилось, что собрали много, за один день, в рабочее время? По зову председателя думы, совета депутатов или по указанию главы? Или по зову сердца? И совпадала ли частота сердцебиения с мнением избирателей? Ну-ка, давайте разберемся со всеми этими частностями и как-то данный сбор подписей квалифицируем. Преимущества должностного и служебного положение никто не использовал при этом? Никто ничем не угрожал? Учителям не угрожали увольнением, никто не говорил о том, что у нас есть кандидат лишь от одной только партии, и в интересах его мы сейчас будем распределять подписи?
И совершенно другая история, когда выдвигаются ничем не примечательные до этой избирательной кампании люди, никому не известные «политические деятели», у которых вдруг, ни с того ни с сего оказывается огромное количество подписей. С этой позиции тоже можно зайти и сказать депутату: «Слушай, дорогой, меня все здесь давно знают, а это кто такой, за кого ты подпись отдал? По какой причине ты это сделал? » Кстати, если избиратели попросят своего депутата поставить подпись за одного депутата, а он поступит иначе, то какой он после этого народный представитель? Надо попробовать хоть раз поднять волну, чтобы муниципальные депутаты боялись не главу региона, а отзыва их депутатских полномочий избирателями и судебного преследования. В текущем электоральном цикле можно еще спросить каждого избирающегося муниципального депутата, за кого он отдаст свою подпись, например, в следующем году на выборах главы региона. Особенно учитывая, что звучала уже законодательная инициатива, предусматривающая ответственность депутата за неисполнение предвыборных обещаний.
Вот на этих нюансах можно довести власть до такого состояния, когда она скажет: «Да ну его, этот муниципальный фильтр. Если это и инструмент, то уж слишком похожий на шило, которое чересчур больно колется».
